09 июн 2007, 13:43
Иранский пантеон
Ахура Мазда
Ахура Мазда (авест.), Аурамазда (др.-перс.), Ормазд (пехл.), в иранской мифологии верховное божество зороастрийского и ахеменидского пантеонов (см. Амеша Спента). Буквальное значение — «господь премудрый». Первоначально имя Ахурамазды выступало в качестве замены запретного имени божества. Оба элемента имени употреблялись раздельно даже в поздних фрагментах «Младшей Авесты» (см. Мазда). В ахеменидских текстах (6—5 вв. до н. э.) этот термин писался слитно, т. е. воспринимался как новое имя древнего божества. В западноиранской ономастике имя Мазда упоминается с 8 в. до н. э. «Авеста», в отличие от большинства родственных иранской мифологии индоевропейских традиций (хеттской, греческой, латинской, балто-славянской, ведийской), где верховным божеством выступал воин-громовержец (Зевс, Индра, Перун и т. д.), изображала Ахурамазду жрецом, подчёркивая духовность его сущности и действий. Изображался в виде совершенного человека - царя с крыльями птицы, перья которой символизировли лучи солнца. Он творит мир усилием или посредством мысли («Ясна» 19, 1—6) и требует себе чисто духовного поклонения, молитвы перед священным огнём («Ясна» 43, 7). Из обычных форм жертвоприношения в честь Ахурамазды допускалось только возлияние смеси сока хаомы с молоком («Ясна» 29, 6—7). Учение Заратуштры о функциях и поступках Ахурамазды содержит новые для индоиранской традиции оттенки религиозного символизма: о личном избранничестве Заратуштры Ахурамаздой как посредника между небом и землёй, апокалиптические понятия о страшном суде, вершимом Ахурамаздой («Ясна» 47, 6 и др.), об абсолютной свободе воли Ахурамазды (43, 1), о грядущей победе его и его приверженцев над силами зла, об ответственности каждого живущего существа перед Ахурамазда. (30, 3—6, 44, 14 и др.). В «Ясне семи глав» образ Ахурамазда более традиционен и натуралистичен. Видимым его проявлением, буквально «телом», назван огонь (Атар, 36, 6), небесные воды именуются его жёнами. «Яшт» (XVII, 16) величает Ахурамазду отцом низших божеств Аши, Адвинсуры Анахииты, Сраоши, Рашну, Митры и самой религии. Но во всех случаях, вплоть до сочинений пехлевийской эпохи, Ахурамазда выводился идеальным прототипом жреческого сословия. Однако ахёменидские скальные надписи (6—4 вв. до н. э.) и сасанидские рельефы (3—7 вв.) трактуют его царём-миродержцем: он «всемогущ, велик, победоносен». Помимо этих двух основных трактовок, в «Авесте» сохранялись остатки архаических представлений:
«Ясна» (30, 5 и 51, 30) и «Яшт» (XIII, 3) донесли раннеиндоиранский образ высшего божества как олицетворения небесной звёздной (ночной) тверди. Тот же «Яшт» (XIII, 80) приписывал Ахурамазде личного гения — фраваши, что подразумевало знак его сотворённости и, тем самым, вторичности. Показательно, что каноническая «Авеста» умалчивала о происхождении Ахурамазды. Почитатели бога времени Зервана считали Ормазда сыном этого божества и братом-двойником злого духа Ахримана (ср. Близнечные мифы). В «Гатах» Ахурамазда — отец святого духа Спента-Майнью и духа зла Ангро-Майнью; в «Младшей Авесте» Спента-Майнью абсорбируется с Ахурамаздой. Он сотворил всё бытие (поздние пехлевийские переводчики подставили отсутствующее в оригинале определение «благое»), облёк предшествовавшие духовные формы плотью, заранее предначертал все мысли, слова и деяния. Человек должен избрать благие мысли, слова и дела и тем усилить лагерь добра (30, 3—6, 31, 11) в его противоборстве с силами зла, возглавляемыми Ангро-Майнью. Ахурамазда в «Гатах» стоит над этой борьбой, но в «Младшей Авесте» он лично в ней участвует, ищет сторонников среди младших божеств, обучает Заратуштру правилам жертвенных ритуалов («Яшт» XIV 50) и шаманскому искусству гадать на птичьих перьях («Яшт» XIV 35). Младоавестийский образ Ахурамазды (греч. форма имени — Оромаздес) был известен Платону и Аристотелю (5—4 вв. до н. э.), что даёт хронологическую веху в истории почитания Ахурамазды и с учётом ранних ассирийских и ахеменидских сведений служит одной из предпосылок для исторической реконструкции маздеизма в целом.
Ахура Мазда (авест.), Аурамазда (др.-перс.), Ормазд (пехл.), в иранской мифологии верховное божество зороастрийского и ахеменидского пантеонов (см. Амеша Спента). Буквальное значение — «господь премудрый». Первоначально имя Ахурамазды выступало в качестве замены запретного имени божества. Оба элемента имени употреблялись раздельно даже в поздних фрагментах «Младшей Авесты» (см. Мазда). В ахеменидских текстах (6—5 вв. до н. э.) этот термин писался слитно, т. е. воспринимался как новое имя древнего божества. В западноиранской ономастике имя Мазда упоминается с 8 в. до н. э. «Авеста», в отличие от большинства родственных иранской мифологии индоевропейских традиций (хеттской, греческой, латинской, балто-славянской, ведийской), где верховным божеством выступал воин-громовержец (Зевс, Индра, Перун и т. д.), изображала Ахурамазду жрецом, подчёркивая духовность его сущности и действий. Изображался в виде совершенного человека - царя с крыльями птицы, перья которой символизировли лучи солнца. Он творит мир усилием или посредством мысли («Ясна» 19, 1—6) и требует себе чисто духовного поклонения, молитвы перед священным огнём («Ясна» 43, 7). Из обычных форм жертвоприношения в честь Ахурамазды допускалось только возлияние смеси сока хаомы с молоком («Ясна» 29, 6—7). Учение Заратуштры о функциях и поступках Ахурамазды содержит новые для индоиранской традиции оттенки религиозного символизма: о личном избранничестве Заратуштры Ахурамаздой как посредника между небом и землёй, апокалиптические понятия о страшном суде, вершимом Ахурамаздой («Ясна» 47, 6 и др.), об абсолютной свободе воли Ахурамазды (43, 1), о грядущей победе его и его приверженцев над силами зла, об ответственности каждого живущего существа перед Ахурамазда. (30, 3—6, 44, 14 и др.). В «Ясне семи глав» образ Ахурамазда более традиционен и натуралистичен. Видимым его проявлением, буквально «телом», назван огонь (Атар, 36, 6), небесные воды именуются его жёнами. «Яшт» (XVII, 16) величает Ахурамазду отцом низших божеств Аши, Адвинсуры Анахииты, Сраоши, Рашну, Митры и самой религии. Но во всех случаях, вплоть до сочинений пехлевийской эпохи, Ахурамазда выводился идеальным прототипом жреческого сословия. Однако ахёменидские скальные надписи (6—4 вв. до н. э.) и сасанидские рельефы (3—7 вв.) трактуют его царём-миродержцем: он «всемогущ, велик, победоносен». Помимо этих двух основных трактовок, в «Авесте» сохранялись остатки архаических представлений:
«Ясна» (30, 5 и 51, 30) и «Яшт» (XIII, 3) донесли раннеиндоиранский образ высшего божества как олицетворения небесной звёздной (ночной) тверди. Тот же «Яшт» (XIII, 80) приписывал Ахурамазде личного гения — фраваши, что подразумевало знак его сотворённости и, тем самым, вторичности. Показательно, что каноническая «Авеста» умалчивала о происхождении Ахурамазды. Почитатели бога времени Зервана считали Ормазда сыном этого божества и братом-двойником злого духа Ахримана (ср. Близнечные мифы). В «Гатах» Ахурамазда — отец святого духа Спента-Майнью и духа зла Ангро-Майнью; в «Младшей Авесте» Спента-Майнью абсорбируется с Ахурамаздой. Он сотворил всё бытие (поздние пехлевийские переводчики подставили отсутствующее в оригинале определение «благое»), облёк предшествовавшие духовные формы плотью, заранее предначертал все мысли, слова и деяния. Человек должен избрать благие мысли, слова и дела и тем усилить лагерь добра (30, 3—6, 31, 11) в его противоборстве с силами зла, возглавляемыми Ангро-Майнью. Ахурамазда в «Гатах» стоит над этой борьбой, но в «Младшей Авесте» он лично в ней участвует, ищет сторонников среди младших божеств, обучает Заратуштру правилам жертвенных ритуалов («Яшт» XIV 50) и шаманскому искусству гадать на птичьих перьях («Яшт» XIV 35). Младоавестийский образ Ахурамазды (греч. форма имени — Оромаздес) был известен Платону и Аристотелю (5—4 вв. до н. э.), что даёт хронологическую веху в истории почитания Ахурамазды и с учётом ранних ассирийских и ахеменидских сведений служит одной из предпосылок для исторической реконструкции маздеизма в целом.
Последний раз редактировалось Светлана 26 июн 2007, 06:38, всего редактировалось 2 раз(а).